В результате широкомасштабных разведочных работ, осуществляемых в последние годы Звенигородской археологической экспедицией в Одинцовском районе Московской области, был выявлен уникальный археологический комплекс, расположенный близ современной деревни Хотяжи, в 20 км к юго-западу от Звенигорода.
  Комплекс включает два обширных поселения приречного типа и два синхронных им могильника. Одно из открытых селищ (Хотяжи 2, или Никифоровское) находится на правом берегу р. Москвы, в 300 м к юго-востоку от восточной оконечности деревни Хотяжи и в 850 м к западу от деревни Никифоровское...

 При обследовании ближайшей округи правобережного поселения 80 м к западу от границы распространения культурного слоя, в 1999 г. были обнаружены следы полностью распаханного древнерусского курганного могильника, который располагался среди пойменной луговины, лежащей между излучиной старицы и речным руслом. Здесь было собрано большое количество разнообразных находок , а также единичные фрагменты круговой древнерусской керамики, разрозненные (в том числе кальцинированные) человеческие кости. На наличие остатков погребений указывала находка массивного литого широкосрединного перстня с сохранившейся внутри фалангой пальца человека. Находки встречались приблизительно в том месте, где на подробных топографических картах масштабов 1:50 000 и 1:100 000, отражающих состояние местности на 60-80 гг. XX в., показаны условные обозначения курганов. Судя по всему, эти курганы относились к известному ранее могильнику, расположенному в окрестностях бывшей деревни Мышкино, сожженной во время фашистской оккупации в ноябре-декабре 1941 г.. Так, по сведениям С.К. Богоявленского, здесь имелась курганная группа, состоявшая из двухнасыпей. По данным Р.Л. Розенфельдта, близ бывшей деревни Мышкино, на правом берегу р. Москвы, среди пахотного поля, к 1957 г. располагались пять курганов.

 Однако, при составлении новейшего свода археологических памятников Московской области, вышедшего в 1994 г. (АКР, 1994), курганов у бывшей деревни Мышкино ни среди сохранившихся памятников, ни в числе утраченных указано не было. Действительно, к настоящему времени никаких наземных (рельефных) признаков находившихся здесь ранее курганов не сохранилось, однако коренные жители старшего поколения деревень Никифоровское и Хотяжи хорошо помнят о существовавшие у реки невысоких округлых холмиков или бугров, называвшихся ими «французскими могилами».

 В процессе раскопок, проведенных на этом участке были выявлены остатки подкурганных погребений, черты погребального обряда которых имеют чрезвычайно интересные и редкие для Подмосковья особенности. В заполнении ровика были встречены древесный уголь,отдельные кости крупных животных, оплавленные и деформированные под воздействием огня предметы, различные украшения, кальцинированные кости человека, фрагменты лепной и круговой древнерусской керамики XI - первой половины XII в. В числе находок следует отметить пережженные хрустальную и сердоликовую призматические бусины, фрагмент подковообразной фибулы, обломок ледоходного шипа, бронзовую лировидную пряжку, крестопрорезные бубенчики, кованый широкосрединный перстень с орнаментом «волчий зуб» , железные швейную иглу и кочедык.
  Лепная славянская керамика была представлена небольшими фрагментами стенок грубых толстостенных сосудов и несколькими венчиками от разных горшков, края которых украшены пальцевыми вдавлениями или косыми нарезами. Круговая же керамика характеризуется фрагментами толстостенных красноглиняных горшков с отогнутыми наружу венчиками, имеющими срезанный или простой округлый край без каких-либо наплывов или утолщений.
  В основании кургана были найдены разрозненные кости человека из разрушенных распашкой погребений. Среди инвентаря, который мог относиться к этим погребениям, встречены дротовые браслеты, семилопастное височное кольцо деснинского типа, перстнеобразные височные кольца, сердоликовые бипирамидальные бусы, крестопрорезные бубенчики, перстень из обломка дротового змеиноголового браслета. Выше, в перемешанном пахотном слое, перекрывавшем основание курганной насыпи, были найдены кости человека, животных (крупный рогатый скот, лошадь), кальцинированные косточки, уголь, ременная лировидная пряжка, два перст-необразных височных кольца, сердоликовые и золотостеклянная бусины, широкосрединный перстень с зигзаговым орнаментом, крест-тельник, гладкая монетовидная подвеска, крестопрорезные и шарообразный бубенчики. Ранее, при сборах подъемного материала, в непосредственной близости от раскопа, были найдены кованый пластинчатый браслет с орнаментом «волчий зуб», ледоходный шип, а также две нагрудные подвески-массивная литая с орнаментом в виде волют и ажурная, так называемого гнездовского типа, с изображением фантастического зверя в стиле Еллинг.

 В 2002-2003 гг. раскоп I был расширен еще на 80 кв. м. В результате общая площадь, исследованная в этой части некрополя, составила 160 кв. м. В пределах нового вскрытого участка были изучены часть межкурганного пространства и два заплывших ровика, окружавших несохранившиеся насыпи. В заполнении ровиков встречены остатки ритуальных тризн и очистительных костров, состоящих из прослоек и скоплений угля, пятен прокала почвы, костей домашних животных, фрагментов круговой и лепной древнерусской керамики. Здесь же были найдены два развала круговых горшков, значительное количество кальцинированных костей, а также ряд целых и деформированных в огне предметов - крестопрорезные бубенчики, ременная пряжка, бронзовая орнаментированная подвеска, широкорогая лунница с ложной зернью, дротовый браслет, золоченая ребристая бусина, амулеты из астрагалов бобра и зубов животных, бесформенные слитки и капельки металла от расплавленных украшений. В пахотном слое, перекрывавшем заполнение рвов, были найдены остатки разрушенных погребений, в виде разбитых плугом костей человека, фрагментов керамики и различных украшений (бубенчики, перстни, бусы, фрагменты витых браслетов, бронзовые лировидные пряжки. При сборах подъемного материала, в пахотном слое были найдены амулет-топорик, пластинчатый конек, крест-тельник с «грубым» распятием, поясные накладки, перстни, широкорогая лунница , различные привески, семилопастные височные кольца ранних и развитых типов.

 Раскоп 2 площадью 44 кв. м был заложен на западной периферии могильника. В процессе работ 2001-2002 гг. здесь вскрыта часть основания крупной курганной насыпи и южная часть околокурганного ровика шириной 3,2 м. В пахотном слое были найдены разбитые плугом кости человека, древнерусская круговая керамика, а также происходящие из разрушенных погребений бусы, рубчатые перстни, семилопастные височные кольца первой половины XII в.. На дне ровика (на глубине 1,2 м от уровня дневной поверхности) расчищено уникальное для данного региона погребение коня, в ногах которого найден древнерусский нож с узким клиновидным лезвием. Скелет животного имел западную ориентировку, голова повернута к северу (в сторону кургана). Конь (жеребец, около 4 лет) лежал на левом боку, с подогнутыми к корпусу ногами, левая задняя нога перерублена под скаковым суставом, что, вероятно, было сделано с целью ритуального стреноживания животного после его умерщвления. Поза аккуратно уложенного в курганный ровик животного свидетельствует о его захоронении до начала трупного окоченения. По-видимому, конь был умерщвлен сразу перед погребением и в непосредственной близости от этого места (возможно, прямо на краю ровика).

 Погребения с конями, как и отдельные безынвентарные захоронения коней, известны главным образом там, где славянское население контактировало с балтскими или финноугорскими племенами. Погребальный обряд с захоронением коней находит наибольшее число аналогий на северо-западе Восточной Европы, где эта традиция, так же как и обычай ритуального погребения коней отдельно от их хозяев наблюдаются с конца I тыс. до н. э. вплоть до ХIII-ХIV вв. Погребения с конем на территории Юго-Восточной Прибалтики уходят корнями в эпоху родовых отношений и являются балтским этнографическим признаком, характерным для литовцев, пруссов, ятвягов, жемайтов (Прошкин, 1995. С. 117-118). Таким образом, захоронение коня в курганном некрополе у деревни Хотяжи можно предположительно связать с коренным местным населением, имеющим балтскую принадлежность. Как известно, Подмосковье является регионом с мощным слоем балтской гидронимики. Русские летописи под 1068 и 1147 гг. упоминают здесь (в бассейне р. Протвы) балтское племя голядь, которое было реликтом древнего населения Восточноевропейской равнины. Но, поскольку характерные этнографические черты голяди к началу II тыс. н. э. оказались сильно размытыми вследствие активной славянизации региона, то упомянутое выше захоронение коня является пока единственным погребальным комплексом, который уместно связывать с этой племенной группой.
  Хронологические рамки существования некрополя достаточно широки. Они определяются находками как ранних предметов, нехарактерных для основной массы подмосковных курганов (крест-тельник с «грубым» изображением распятого Христа, крестопрорезные бубенчики, дротовые и пластинчатые браслеты с орнаментом «волчий зуб», детали поясного набора, амулеты в виде бронзового миниатюрного топорика и из астрагалов бобра, монетовидная ложнозегрненая подвеска, широкорогие лунницы, узкопластинчатый перстень, конские ледоходные шипы и подпружные пряжки , так и типичными "ВЯТИЧСКИМИ» курганными украшениями (семилопастные височные кольца, решетчатые, рубчатые и широкосрединные перстни, монетовидные подвески с ложнофилигранным орнаментом в виде волют, ложновитая шейная гривна, шарообразные бубенчики, вписанная в окружность лунница, привески-амулеты в виде пластинчатых коньков так называемого смоленского типа и другие). К сожалению, большинство находок было получено в процессе сборов подъемного материала и происходит из разрушенных погребений, отдельные инвентарные комплексы которых вычленяются с большой долей условности. Поэтому на данном этапе изучения памятника мы воздержимся от преждевременных выводов, касающихся его окончательной датировки, и ограничимся лишь некоторыми общими наблюдениями:

 1. Материалы площадных сборов, анализ разновременных картографических источников, а также сведений, полученных от местных жителей, позволили определить приблизительные границы и площадь некрополя, которая составляет не менее 2,5 га.

 2. Открытый могильник является одним из ранних в Подмосковье, возникновение которого следует относить к концу X - первой половине XI в. Так, среди найденных здесь вещей, имеющих широкие датировки, можно выделить несколько предметов, верхняя граница существования которых не выходит за пределы середины XI в. В первую очередь, к ним относится УНИКАЛЬНАЯ для Подмосковья ажурная подвеска так называемого гнездовского типа. Подвески с изображением фантастического зверя в стиле Еллинг, с вытянутой шеей и раскрытой пастью, сопровождали трупосожжения в Гнездовских и Владимирских курганах (Успенская, 1967. С. 106; Седова, 1997. С. 67). В собрании ГИМ имеется почти точный аналог подмосковному экземпляру, происходящий из клада 950-х гг., который был найден при раскопках Гнездовского поселения в 1993г. (ГИМ.№ 108648. Оп. 2683/19). Изысканные, дорогие и эффектные украшения, выполненные в стиле Еллинг, были рассчитаны на достаточно изощренное, подготовленное художественное восприятие. В Северной Европе эта разновидность орнаментики получила распространение в 870-1000 гг. (Лебедев, 1985. С. 129-130). К этому же кругу древностей относятся еще две подвески - массивная литая с изображением волют и монетовидная ложнозерненая - являющиеся подражанием дорогим филигранным и зерненым украшениям из ранних курганов и древнерусских кладов второй половины X - XI в. (Корзухина, 1954. Табл. VII).

 3. В могильнике у деревни Хотяжи можно выделить как минимум два типа погребений: зафиксированы как остатки редких для Подмосковья трупосожжений (кальцинированные кости, оплавленные и деформированные под воздействием огня украшения), так и трупоположений на материке или в неглубоких могильных ямах, которые были разрушены многолетней распашкой. Четкое хронологическое различие между погребениями по способу ингумации и кремации проследить не удалось, равно как и их количественное соотношение в могильнике. Поздние захоронения в глубоких подкурганных ямах вполне могут находиться ниже горизонта пахотного слоя, выявить которые в дальнейшем удастся лишь широкомасштабными раскопками.
  4. Курганный могильник у деревни Хотяжи на сегодняшний день является ПОКА ПЕРВЫМ выявленным и исследованным некрополем, хронологически соотносимым с немногочисленной группой так называемых раннеславянских поселений бассейна р. Москвы. Тем не менее, есть все основания утверждать, что подобные могильники для Подмосковья отнюдь не уникальны. По мнению автора, данная категория памятников дополняла практически все известные поселения, относящиеся к начальному этапу древнерусской колонизации Москворецкого региона. Некрополи, о которых идет речь, располагались в тех же геоморфологических условиях, что и селища (как правило, занимающие высокие поймы и первые надпойменные террасы речных долин), видимо, где-то на периферии, либо на незначительном отдалении от последних. Высокая же пойма Москвы-реки с дерновыми супесчаными почвами, имеющими хорошее влагообеспечение и повышенное плодородие, относится к агроландшафтам с огромной антропогенной нагрузкой, связанной с земледельческой активностью и хозяйственной деятельностью, поэтому практически все находящиеся здесь памятники и в том числе курганы, полностью или частично распаханы и лишены характерных наземных признаков, что чрезвычайно затрудняет их локализацию. Однако, исходя из опыта обследования и раскопок могильника у деревни Хотяжи, можно сделать вывод о перспективности целенаправленных поисков следов аналогичных памятников и их последующего изучения, что будет способствовать решению многих важных проблем в истории древнерусской колонизации Москворечья в X - XII в.
  Обнаружено и обследовано сотрудниками археологического отдела ЗИАиХМ А.К. Станюковичем и И.И. Ёлкиной в 1999 г. При сборах подъемного материала были использованы электронные детекторы металла. Все находки тщательно фиксировались и наносились на план памятника. "Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. 2004год. Институт археологии РАН".

 vk.com/rus_kievskaya